Человек в картинной раме одинокий и хромой,
Бродит каждый день по ванне, словно он здесь лишь изгой.
Он сутуло бродит вечно, день за днём и шаг за шагом,
А картина всё беспечно лишь висит, с диваном рядом.

На картине – одна гамма: черный фон и бледные штрихи,
Человек рисован прямо, словно он сшит из тоски.
Словно руки – это время, что проходит так устало,
Ну а ноги, будни тлена, что бредут куда-то прямо.

Так и этот человечек, бродит в черно-белой рамке,
Тихо и уж так умело, пересчитывая краны.
Знает он, где сколько плиток, где есть трещина и брак,
Выучил он без ошибок, где какая тень и мрак.

Он привык, что люди слепнут, стоит им включить свой свет,
Их глаза уж тут же меркнут и теряется ответ
И не видят их глазницы ни улыбок, ни всех слёз,
Что роняет одиноко человек из пресных грёз.

Каждый день он бродит скучно и не помнит ничего,
Только временно и тучно пересчитывает рок.
Он не помнит, как был писан, как он начал здесь бродить,
Кто его сюда записывал и давно ли он горит?...

Человек в картинной раме так давно лишен себя,
Что не помнит он о маме, он не помнит ни черта.
Он был создан на бумаге, из придирчивых волокон:
Человек в картинной раме, создан дьяволом и богом.

© Cezei.

---

Расставание.,

К чёрту расставание дуальности признание,
Забыть его бы, в полночной дали и уйти туда, где летали,
Пройтись по мрамору лунных тропок, отпить вина из ромашковых окон,
И укрыться в последние минуты покровом, закутать щиколотки, согреть любого.

И понять, что не имеет значенья: живешь ли рядом или вдали теченья.
Главное, что ночью поздней, когда соловей вьет чужие гнезда розгой,
Нам сняться сны одной масти – страшные, что полнятся ярости, пряно красной,
Что потом мы будем сжимать зубам угол подушки и собственное сердце в тиши слушать.

В чёрту разлуку, которая длится, вечность, тебе не кажется это беспечно?
Уж лучше бегать и мокнуть под дождем из кислотной основы,
Чем думать о том, что ты был полжизни лишен собственного слова,
Которое когда-то принесло ясность в наши чувства снова и снова.

Я знаю, что в наших городах разные улицы и разные реки:
У тебя есть Темза, а у меня лишь Днепра опущенные веки.
И улицы всегда у нас пахнут по-разному и дым из губ срывается красками,
Знаю, что в твоем доме чай крепче, а пирог слаще – к чёрту расставания? Давай жить иначе.

Давай пробежим эти дороги, сотрем до крови, уставшие ноги,
Побьем наши страхи подушками, фетром, и бросимся с головою в утехи ветра.
Позволим нести нас собственному сердцу, улыбаться безумно, словно это вечно,
И затем, в рьяно сладкую полночь, встретимся под дождем Амстердама…и это не больно.

И первый танец, который сломает преграды, сломает основы наших цепей.
Мы будем ведь этому только рады, а губы слаще, а жизнь настоящая, в сердцах клей.
И ноги утонут в лужах от осени поздней, но в голове только покой не серьезный:
«Все это так странно-просто. Нам нужен наш город, где всегда только я и ты, очень поздно»

© Cezei. 13 September, 2012.

---

Осталось жить от силы часов двадцать,
Смогут ли видеть люди между твоих строк?
Смогут ли рассмотреть немой стон мечтательных оваций,
И протяжный, погубленный в душе, вой о том, как ты одинок?

Осень, чёрт, она мне кажется истеричной,
Красивой до одури, до коликов внизу живота:
С прокушенными губами, которые будут чуть шелушиться,
С коленями, что не смогут зажить до холодного утра.

И в ней загуляли наши истории – глупости.
В ней закрутились прокуренные слова,
В ней потерялись кусочки от лицемерной скупости,
В ней утонули алкогольно-блудливые вечера.

Все это в твоем полумертвом разуме,
Все что скопилось лишь там, грозясь вот-вот умереть.
И не сказать, что это вышло по чистой случайности:
Белый мой принц, ты сам решил как ангел, дотла догореть.

Я и позволил тебе стать моим на пару часов:
Лишь приоткрыл свою дверь, и ты зашел,
Словно давно заблудившийся и голодный кот,
Который мечтал не о том, что почувствовать тепла ток…

Нет, он мечтал в ногах своего хозяина найти прок.
Как и ты сейчас, смотря из-под лба на меня,
Высматривая в моем бледном, усталом лице милость.
И ты не нашел в нем желанный знак, только сырую унылость.

Хотя ведь странно, что ты вернулся сейчас,
Мой белый принц или ты все же выбрал другую роль?
Не важно сейчас, это все безразлично же для меня –
Ты по-прежнему у моих ног, пусть когда-то ты был королем проз.

Я вот только не могу понять, почему именно осень.
Почему та пора, которую ты любишь больше, чем жизнь всерьез?
Почему ты желаешь погибнуть в ней так скупо и просто, без собственных грез,
Словно просто закроешь за спиной сквозившую дверь и в спальню уйдешь?

Ты не ответишь, я знаю, мой глупый писака,
Будешь смотреть парой темных глаз на меня –
Тебе осталось жить от силы полутора часа.
Может хочешь чаю, а может меня?...

© Cezei. 12 September, 2012.

---

не задавайте глупых вопросов
в первую очередь –
себе..,

И что случится, когда починит мир?
Что будет с временем, которое остынет?
Начнут ли демоны свой черный пир,
Иль ангелы начнут выстраивать вновь стены?

Что делать людям: выживут они ли?
Останутся ли души внутри света?
Которые способны верить в лето,
И ждать росу, до самого рассвета.

Что будет с миром, когда придет конец?
Конец печальный или же тропинка к небу –
Неважно это, только дай ответ,
Которого давно уж в нашей книге нету.

Что станет с птицами, которые летают,
И знают стороны любых, цветных миров.
Как поступить нам стоит, не смотря на правила –
Обрезать нити мира и уйти в порок?

Скажи мне, кто бы ты там не был,
Что будет с нами, когда придет конец?
Я знаю, что я повторюсь, крича на небо –
Но все же, не ленись, пошли записку с «да» иль «нет».

Мне многие твердят об отрезанных минутах,
Об летних днях, что отплясали свой последний раз.
И хочется не верить в это, проживая смутно,
Но и убить свой страх, не выходит, уж никак.

Я пробовал, ты веришь? Присмотрись-ка.
Ходил по стоптанным тропинкам старых древ,
Читал записанные, горькие моменты,
Которые пророкам послужили, словно дверь.

Пытался разгадать расклад на картах:
Понять аркан, который спрятан под прозрачностью монет,
Осилить смысл этого ретивого театра –
И все же я не смог узнать, каков ответ.

Я, кажется, добрел до пика мира…
Все говорят, что это рослый холм,
Иль пики и высотки ледяных аршинов,
Что восседают, наводя людей на толк.

Но нет, я не согласен вновь и вновь,
Я выбрал собственные уголки землицы:
Там пахнет мох и напевают песни птицы,
Виднеются дома, зеленый, мягкий холм…

И небо, что таит в себе ответы,
Возможно, эти звёзды, что отчаянно погрязли в мгле,
Лишь твои мелкие, прозрачные одежды,
Что вновь скрывают тайны, не показанные мне.

И на своем обрыве, что слегка прохладен,
Я задал только раз терзающий вопрос:
«Каков конец, признайся, блеклый трус,
Побудь хоть раз отважен, ответь же мне, убей во мне недуг! »


В висках моих, словно болезненные иглы,
Кричали вены и артерии, стуча в глаза,
Но небо все молчало, а холм все был не искренен,
И вновь стоя в начале, я остался без ответа, без конца.

«Конец – это не книжные потуги,
Не дряблость слов пророков, что не знали ничего,
Ни смерть людей, что рассевали слухи.
Конец – это миг, когда ты сам всего лишен»

Последняя минута подарила – блаженный,
Чуть прохладный, но приятный мне ответ.
И больше не было у человека силы,
Искать ответ на то, где и вопроса нет.

© Cezei.

---

cup of coffee.,

Зайди ко мне на чашечку кофе,
Как всегда сладкого и чуть другого:
С коричными нотками от наших дискуссий,
Цветами на пенке от теплых перкуссий.

Зайди ко мне на чашечку кофе,
Который налью я в обыденно тонкие чашки,
Чтоб дать чуть прогреться холодно-синей краске,
Которая всегда так щиплет губы, в опаске…

Зайди ко мне на чашечку кофе,
Чтобы почувствовать наконец-то вкус от сахарной пыли,
Которая на губах отчаянно, влажно стынет,
Подпитываясь ароматно-сытной пенкой, с запахом дыни.

Зайди ко мне на чашечку кофе,
С любовью в руках, что царапает слегка кожу розой,
С трепетом в ярких глазах, что всегда наиграно серьезны,
С поцелуем, который заменит мне всё, что было раньше просто.

Я знаю, что ты каждый раз будешь пользоваться этой оглаской,
Всегда приходить, снимать пиджак и развязывать пресный галстук,
Дышать в затылок, пока стою над плитою я, заливаясь краской,
Не задаваясь вопросом о том, будет ли так завтра мне всё ясно.

Зайди ко мне на чашечку кофе –
Это почти что синоним к тому, как я провожу свои дни.
Сижу у окна, работаю, часами слоняюсь по дому,
Гоняю носками пыль и пишу глупавато-простые стихи.

И каждый раз я лишь знаю, что будешь пить ты не кофе,
Не горько-коричный привкус в горячей, черной воде.
А запах волос моих, что пахнут по-своему тмином и мятной водою,
И потом всегда буду шептать твое имя, в своей оглушенной тьме.

Даже во снах задавая вопрос, уходящему по утру тебе:
«Принесешь мне ромашково-васильковый букет?
С меня чашка кофе и сердечко, в разжатой руке.»
Чашка кофе, порой, может принести ясность даже судьбе.